Последняя выставка мастера

В четверг, 5 июля, в областной библиотеке открылась совершенно потрясающая выставка художника Геннадия Минаева. Потрясающая потому, что едва переступаешь порог экспозиции и тебя больше не покидает ощущение, что здесь собраны работы, как минимум, трех совершенно разных художников. Представлено 35 работ, каждая из которых абсолютно не похожа на предыдущую ни манерой письма, ни стилем, ни жанром, ни направлением, что совершенно сбивает с толку. Я насчитала влияние Рериха, Репина, Клода Моне, Исачева, Рубенса, Рембранта и Дюрера.

Сам художник говорит, что именно этого эффекта он и добивался: «Мой давний учитель Коробов Владимир Андреевич, когда-то сказал мне: «Каждая работа должна быть разной, потому что каждую минуту ты разный, у тебя другие всплески, другие эмоции, другая душа». Мною, как художником, уже все давно переделано – импрессионизм был, постимпрессионизм был, было что-то из ряда вон выходящее, даже переходя в эклектику. Но каждая моя работа исходит от сердца.

Есть много хороших и даже потрясающих художников, которых обедняет только одно – заходишь на выставку, смотришь одну работу, вторую, третью, и спрашиваешь себя: зачем я ходил и смотрел их все? И это плохо. Я уверен, что каждая работа должна быть совершенно другая и насколько мне это удалось – пусть решает публика».

Геннадий Минаев не просто художник, график, скульптор, журналист, поэт и прозаик, сценограф (7 лет проработал главным художником театра Щорса, работал в Запорожском  театре кукол), он еще и самый настоящий барон. Он признался нам, что потомственный дворянин, вырос в имении деда, в атмосфере доброты и возвышенности: «Понимаете, я ел с серебряной посуды, я впитал в себя ауру конца 19, начала 20, ауру серебряного века. Я до сих пор пишу стихи в стиле поэтов серебряного века, в стиле Анны Ахматовой, мне иногда ставят это в укор, но я не могу иначе».

Особое внимание публики привлекла великолепная работа «Золотая пыль», названная так по одноименному рассказу Константина Паустовского. В котором главный герой по имени Жан, всю жизнь хранил под подушкой розу, которую не смог подарить своей возлюбленной Сюзане – она уехала в Америку. Жан умер с этой розой: «Это одна из самых любимых моих работ, - говорит автор, - этим полотном  я хотел сказать людям: Собирайте эту золотую пыль и дарите другим. Я своей выставкой стараюсь делать именно это. Мне кажется, эта картина позволяет зрителю окунуться в атмосферу начала прошлого века, в которой вырос лично я. Это совершенно особая аура. В этой картине все так, как было тогда».

Еще несколько картина были отмечена особым внимание публики, одна из них называется «Дракон» - и это автопортрет: «Внизу нарисован дракон, и, как будто бы, все серьезно, но каждый человек внутри скоморох, лицедей, театрал. Мне близок постулат Шекспира: «Весь мир театр, а люди в нем актеры», говорит о ней автор.

Удивительный «Демон» Минаева, как бы напоминает портрет работы Врубеля, написанного тем после прочтения одноименной поэмы Лермонтова и сводящий с ума не одно поколение любителей живописи, но, в то же время, это абсолютно другой «Демон»: «Есть момент, который, как мне кажется, Врубель не учел, - откровенничает Минаев, - то когда у Демона забрали Тамару и он остался один. Дух ему говорит: «Не тронь, ее душа уж не твоя», а он просит, чтобы ему отдали ее душу назад. Но, увы, никому еще не удавалось вернуть душу с того света, именно это момент, я пытался запечатлеть. Разве что Орфею? У Врубеля запечатлен совсем другой момент. Но, про Орфея, это миф, а Лермонтов писал о реальных событиях, во-вторых, возвращается душа только на полгода, осенью Эвридика снова уходит в царство мертвых.

Когда я писал демона, он меня опустошил. Я был словно выпитый до дна бокал. Очень похоже на написание икон. Я написал 4 иконы, постился, одной рукой держал кисть, а другую держал на библии. Мне кажется, иначе я не смог бы написать, я бы просто умер.
В иконографии есть такое понятие обратная перспектива. Согласно изотерической живописи, то, что написано на иконе, видим мы, а обратная перспектива идет из-за иконы и изображение святого духа идет оттуда. Т.е., чтобы увидеть дух, нужно смотреть за икону.

Великие иконописцы Андрей Рублев, Феофан Грек, знали это, но сейчас другие традиции и каноны, мы все это игнорируем. Зная все это и используя, я все равно очень удивился, когда мне сказали, что на двух моих иконах исцелились люди. Зашел я в храм на Гагарина, там есть маленькая такая капличка и висит моя икона святого Луки, а батюшка мне и говорит, что около нее исцелись женщина и ее ребенок от малокровия. Я немного осел от услышанного. А вот в храме на Анголенко, висит моя икона святого Вениамина.  Таких икон всего три на территории СНГ. Одна в Кенигсберге, в Петербурге и у нас. Святой митрополит Вениамин благословлял барона Врангеля на ввод войск в Крым. Здесь  получилась забавная связь, я ведь тоже барон, рисовал святого Вениамина, а он благословлял барона Врангеля на священную войну.

Да, а храм на Анголенко строил в 1905-1906 годах мой дед для моего отца. Не сам конечно, а на деньги своих заводов и фабрик, он был купец первой гильдии. Но потом Красные храм взорвали. Теперь его восстановили и символично, что теперь там тоже есть моя икона».

После того, как публика насладилась картинами, барон и художник Геннадий Минаев читал свои стихи на русском, украинском и болгарском языка, а далее был сюрприз – художник подарил свои полотна всем тем, кто присутствовал. Сказал, что это подарок по случаю троекратного юбилея, у него в этот день совпало три события: выход на пенсию, день рождения и открытие пятой по счету персональной выставки. Как сказал художник: его «последней выставки». Кстати, продлится выставка еще 3 недели, а по ее окончании работы попадут к тем, кому их подарили.