Виктор Андриенко: «Мы все тут обсериалились»
В гостях у Информационного портала «Паноптикон» наш знаменитый земляк, снявшийся более чем в 100 кинокартинах и сериалах, знаменитый «долгоносик», каскадер, актер, сценарист и режиссер Виктор Николаевич Андриенко.
Балет с «Манго-Манго»
- Как давно вы приезжаете на кинофестиваль «Бригантина»?
- Первый раз я приехал на «Бригантину» в 1998 году, когда здесь, кроме кинофестиваля шел еще и фестиваль славянского рока. Это было что-то невероятное: 10 тысяч человек, я вел концерт шесть часов, к концу у меня уже закончился юмор. А вы знаете, что такое вести рок-концерт? Я вам объясню: пока настраивается следующий исполнитель, нужно держать зал от 15 минут до получаса.
Работало около десятка коллективов, была молодая группа «Скрябин», они были тогда еще неизвестные, и это было их первое значительное появление на публике. Были «Братья Карамазовы», много русских, украинских групп, и, самое интересное, по моей просьбе выступала группа «Манго-Манго». Спасибо, что они тогда не отказались. У нас и до этого была с ними крепкая дружба, потому что мы вместе сделали один из выпусков «Долгоносиков», потом отработали несколько концертов, причем не просто «вместе», а как одно целое, а потом был фестиваль рока.
К тому же это было на мой День рождения, и они захотели сделать мне подарок и спросили, что исполнить? Я попросил песню «Балет». «Крутая заявка» - сказали они, - «Последний раз мы пели эту песню для Аллы Пугачевой, ну ладно!», - и исполнили. Это было потрясающе.
Но очень трудно, я подписал несколько тысяч плакатов с «Долгоносиками», плюс руки, ноги, рубашки и все, что угодно. Сейчас это кажется смешным, но тогда мне так не казалось – в туалет нельзя было выйти. Милиционеры садили нас в «бобик» и вывозили – только так можно было справить малую нужду.
А на следующий день мы очень красиво сидели на косе и все были, как единое целое. И такого, что, мол, мы из Москвы, а вы странные – не было. Но я и раньше бывал в этих местах. Мои родители привозили меня сюда на Косу каждый год, сначала на отдых в Крым, а потом в Бердянск. Можно вспомнить мои первые гастроли в Бердянск с театром Щорса, где я работал монтировщиком сцены. Из Бердянска мы поехали в Житомир, откуда я быстро заехал в Киев, поступил в институт, и больше уже никуда с театром не поехал, чем обидел всех монтировщиков, но это уже другая история. Так что с этим местом, как и со всей Запорожской областью у меня очень много всего хорошего связано.
«Мой бизнес – это диагноз»
- Часто ли вам по дружбе или еще по каким-то причинам, приходится работать бесплатно?
- Я всегда говорю: «Надо работать, как большая звезда: или на шару, или за 100 тысяч». Но 100 тысяч мало кто предлагает. Слава богу, есть «Большая разница», которая постоянно приносит доход, за который, кстати, на меня пытались наивно наехать украинские налоговики. Но я им тактично заявил, что не могу платить налоги во всех городах и странах мира – я их там уже заплатил, а сюда мне перечислили деньги, на которые я живу. Благодаря этому постоянному источнику дохода, я могу позволить себе некие лирические отступления: сниматься у друзей, работать над какими-то благотворительными проектами, заниматься творчеством. Вчера меня спросили, есть ли у меня хобби. Я ответил: «Вы не поверите, у меня бизнес, хобби и диагноз – это одно и тоже».
У меня все в порядке, я получил профессию, которая является моим хобби и приносит финансовое благополучие. Конечно, не такое прямо уж олигарховское, за которое имеет смысл продать душу, но я работаю и получаю удовольствие, и на то, чтобы выжить, пока хватает.
«Все мои режиссеры умирали»
- У вас такая запутанная актерская биография, вы сначала стали каскадером, а потом актером или наоборот?
- Есть такой хороший актер Виктор Евграфов – вы его знаете по роли профессора Мориарти из советского фильма о Шерлоке Холмсе, и у него такая же история, как у меня. Он закончил актерский факультет, стал замечательным актером, но чтобы попасть в кино, ему пришлось стать каскадером.
- Неужели без этого никак?
- Нафиг мы здесь никому не нужны! В этот мир вообще очень сложно попасть. У меня с кино, до прихода к Давиду Черкасскому, вообще происходили странные вещи. Все мои режиссеры умирали. Первые кинопробы я прошел в 1976 году, все нормально, но режиссер умер.
Потом меня пробовал замечательный режиссер Константин Ершов, снявший «Женщины шутят всерьез», «Грачи», «Вий». Он увидел меня на сцене, а потом сказал Роману Балаяну: «Мне так стыдно перед этим парнем, он у меня в трех картинах каскадером проработал, а я не знал, что он актер», - и дает мне главную роль, но тоже умирает.
Потом меня приглашает Иван Миколайчук на очень интересную работу в «Украденном счастье», эту работу у него забирают, полгода он очень серьезно переживает – и в итоге тоже уходит.
Поэтому, когда Давид Черкасский позвал, я очень боялся за его здоровье. Но Давид Янович заявил, что он вечно молодой и вечно живой, причем настолько, что Ленину и не снилось, поэтому ему удалось меня откупорить и как-то себя отмазать от старухи с косой. Жив и прекрасен он до сих пор.
А потом у меня уже был и Хейфиц, и другие замечательные режиссеры, и актерские работы, которыми я доволен. Особенно мне понравилась последняя работа с потрясающим режиссером Екатериной Сторожек. До этого я работал с ней в сериале, а она, оказывается, еще и классный киношник. Я подошел к ней и говорю: «Знаете, последний раз я так хорошо работал с Хейфицем, у которого мне досталась эпизодическая роль, но Хейфиц уделил мне полдня, рассказывая про Куприна, о сути моей роли, об офицерах русской армии и так далее». Сторожек мне очень понравилась похожим подходом, надеюсь, я тоже оправдал ее ожидания. Роль неожиданная, все были в шоке, увидев меня в ней, и спрашивали: «Это, что Андриенко? Тот самый долгоносик?».
Получается, что Москва видит во мне не только комедийного актера. Даже если взять ту же «Большую разницу», то там много работ, и не все они только смешные. Вообще, уровень «Большой разницы» очень серьезный, сталкиваюсь с тем, что советую знакомым телевизионщикам, даже если речь идет о гримере: «Возьмите на проект того и того, человек себя отлично зарекомендовал», - а они мне: «Нет! Не можем, у вас кино, а у нас – телепроект». Благодаря «Большой разнице» за пять лет я доказал, что могу быть не только «Долгоносиком», хотя взгляд, конечно, у продюсеров и зрителей замыленный.
«Прыгать пронафталиненным клоуном страшно»
- Конечно же, вам предлагают сделать продолжение своих «Долгоносиков», почему не соглашаетесь?
- Предлагают, но это не реально. Я всем желающим сказал так: нельзя второй раз родиться, нельзя второй раз пойти в школу… Можно и легче создать что-то другое, новое, чем делать франшизы.
- А американцы удачно делают продолжения. Они знают особый секрет?
- Из всех франшиз, более или менее удачным считаю «Индиану Джонс», а остальные… «Няня» с продолжением захлебнулась. Даже великий Гайдай не мог. После «Кавказской пленницы» его великая троица – Трус, Балбес и Бывалый – закончилась. Нужно уметь вовремя останавливаться.
Так было и у нас с «Долгоносиками» - мы втроем приняли решение, что больше не будем продолжать это действо. Причем мы понимали, что сейчас мы на гребне и можем заработать хорошие бабки и так далее, но решение считаю правильным и честным по отношению к самим себе.
Сейчас очень много программ, где не хватает самого главного – волевого решения остановиться. Лучше создать «Вечерний Ургант», чем продолжать то, что умерло. Рано или поздно и эта передача умрет – это нормально. Прыгать старым пронафталиновым клоуном стыдно и страшно.
Ведь Вячеслав Полунин тоже делает свои шоу иначе, чем 20-30 лет назад. У Полунина даже не клоунада, это некая своя форма философско-сценического существования на сцене. Это некое особое воплощение информации о жизни, об отношении к миру. Как говорится: «Король умер, да здравствует король!». Нужно идти к новому.
Новое для меня – это быть режиссером. Я до этого уже бывал в этой роли, причем было так: позвали и сказали: выхода нет, надо стать режиссером, потому что другого нет! Ты должен! Я сказал, что это как-то неудобно, но делать стал. Появилось «Мамады», «Веселі усмішки», «Кумські байки», а тепер вот «Иван-сила».
«Наверное, в жизни так и было»
- Это фильм про украинского Илью Муромца?
- Вы не поверите, насколько попали в точку с этим вопросом, аналогии самые прямые, причем, как по роли Фирцака – главного героя – так и по жизни. Наш исполнитель главной роли Дмитрий Халаджи – инвалид детства. Семь лет он провел в гамаке, потому что по-другому не мог спать, 70% его кожи было обварено. И этот человек сам себя достал из этого состояния, как Мюнхгаузен из болота – вылез на руках из хаты, начал тягать утюги и все, что попадалось под руки.
А самое интересное, что когда он лежал в гамаке, бабушка читала ему русские былины, потому что кроме этой, другой книжки в хате не было. И кто сейчас Дима Халаджи? Доктор исторических наук по истории Киевской Руси. Все сложилось так, как должно было быть, и таких буквально мистических совпадений масса! Написал человек сценарий, а оказалось, что в жизни все точно так и было. И это потрясающе.
Это уже потом, когда я встретил Диму Халаджи, он сказал мне, что о Фирцаке узнал в 80-е годы из газеты «Советский спорт». Я этого не знал! Я просто так написал про мальчика, который увидел заметку о цирковом атлете и тоже решил стать атлетом. Невероятно! А когда Халаджи увидел штангу 30-х годов, знаете, что сказал: «А вы знаете, что такое штанга в 30-е годы? По финансам и имиджу – это человек имеет дома ракету».
У меня детский фильм и мы хотели, чтобы в фильме детский образ героя красной нитью прошел от начала до конца. Взял на роль 10-летнего Леню Шевченко и озвучил 15-летним мальчиком, у которого ломается голос, появляется хрипотца. Когда герой начинает этим голосом говорить что-то серьезное, это соединение вызывает у зрителей улыбку.
Многие вещи придумывались по ходу, ведь никто не знал, что это происходило на самом деле, а оказывалось, что мы снова попали в точку. Например, мне нужно было показать, что это старый Иван Сила. Как показать, что он бывший знаменитый силач? Я придумал, что машина угодила в кювет, а он берет ее и вытаскивает голыми руками, один. А потом мне говорят, что такая история была в реальности – машина с бидонами застряла на дороге, а он просто поднял ее, подтолкнул и она дальше поехала. И таких моментов множество!
Когда мы с Игорем Пысьменным закончили писать сценарий на подмосковной даче, он сказал: «Наверное, в жизни так и было». После этого я понял, что информационное поле Земли – это не просто слова, особенно, когда ты просчитываешь некую конкретную живую тему.
«Люди приходят не работать, а взять бабки»
- Где денег взяли? Все же ноют, что денег на кино в Украине нет.
- 100% дало государство! 16 млн. грн. Но я говорю, что на самом деле государство дало половину.
- Т.е. на самом деле было восемь миллионов?
- Нет, было 16, но во всем мире есть бюджет фильма и столько же выделяется на его промоушен, на рекламу. Грубо говоря, если говорят, что потратили 200 млн.дол., это значит что на 100 – сняли фильм, а на остальное – фильму сделали рекламу.
Так вот, на 16 я снял кино, а денег на промоушен у меня нет. А это значит, что мы не можем создать 25 копий для кинотеатров в города-миллионники Украины, сделать бигборды, трейлер и так далее.
А у нас были исторические костюмы и настоящий исторический антураж, без декораций. Натуру снимали в Киеве, Черновцах и Каменец-Подольском, плюс исторический музей Варшавы, костюмы из киностудии «Баррандов» в Чехии. Одной массовки четыре тысячи человек! Не говоря уже об анимации. А все это стоит денег.
Теперь мне нужно замазать в кадре все дорожные знаки, иномарки, которые ездят на заднем фоне, линии электропередач и прочие «мелочи», за которые, в том числе, я уволил двух вторых режиссеров – и не жалею, что уволил! Уволил художника по костюмам. Потому что люди пришли не работать, а «бабки взять». Как можно, взять деньги за четыре недели до примерки, а начать шить костюмы за три дня, при этом костюмы пошили только мне. Если бы не костюмы из «Барранды», которые подошли и Игорю Письменному, и всем остальным, я не знаю, что бы я делал. Люди так не поступают.
Нафига режиссеру второе эхо
- Вы уволили режиссеров только за то, что в кадр влезли реалии современного мира? Но ведь сейчас все их замарывают, куда без них? Самолет в небе ведь не прогонишь.
- Нет, не за это, вернее, не только за это. Что такое второй режиссер? В Украине их очень мало, я знаю всего пару толковых. Второй режиссер – это хозяин площадки. Режиссер-постановщик и оператор должны прийти на точку, и она должна быть готова, все сцены разведены, должна стоять массовка и так далее. Я как человек, проработавший у Давида Черкасского в нескольких фильмах вторым режиссером, а у других режиссеров еще и как директор картины, имею право это сказать, потому что знаю, что это такое.
В «Большой разнице» три года вторым режиссером проработал Овес – от бога человек, он из кинематографической семьи. Он закончил ВГИК, именно как второй режиссер. Для этой профессии открыли факультет, понимаете? А у нас человек думает, что второй режиссер должен работать вторым эхо режиссера-постановщика. Я говорю: «Внимание!», и она: «Внимание!». Я – «Массовка!» и она «Массовка!». Нафига мне это?!
Да, это кроваво – быть режиссером, вторым режиссером, сценаристом и еще играть внутри картины, но пришлось, и я сделал. Обратите внимание, даже американцы не переделали у меня практически ничего – кроме финала. Никто ничего не сказал о французской сцене борьбы – а это две тысячи массовки. Снимали мы целый день и ночь, и то потому, что актер, играющий французского борца, не смог вовремя приехать – и мы с ним ночью доснимали маленькие эпизоды. Но снято все за один день!
Все думали, что на площадке у Паперного будет конфликт с Олей Сумской, но его не было – сидели рядышком и все были в шоке. К каждому нужен свой подход. У Оли я боролся со штампами, и не потому что она плохая актриса, просто она иногда не чувствует – она ИГРАЕТ баронессу. Я ей говорю: забудь, все и так знают, что ты баронесса, играй человека, не надо это подчеркивать как-то особенно.
Все меня поздравляли, что у Леся Заднепровского ушел его актерский апломб, его особый голос – они все талантливые актеры и все так старались! Почти все приходили на площадку полностью готовыми, знали текст, один актер, правда, сошел с ума – но крови попил! Такое вытворял, не знаю, что с человеком случилось. А я расстроился, потому что знаю, как он может играть и сколько в нем силы. Когда на озвучке он увидел результат, то понял, что ошибся, ему стало стыдно, и он сказал об этом в интервью, но уже было поздно. Ведь я добивался одного – естественности.
Я писал бабушку-артистку два часа! А у нее всего-то «Оберег» - четыре строфы и еще одна фраза, состоящая из трех предложений. Я хотел, чтобы этого «Мы все тут с вами обсериалились» - не было! Хотел естественного голоса без прикрас, живого! Ведь сейчас все, что не очень хорошего делается в затрапезных областных театриках – мы начинаем вытаскивать на телевизор – и «играем», аж трещит все! А ведь люди ничего не чувствуют, им пофигу, что будет в кадре.
Ужас в чем? В телепроектах сегодня никто не задумывается, не знает и не хочет знать об истинно историческом. Костюмеру чихать, что в мужских брюках до 20-го года не было карманов. Карманы были только на жилетках! Всем плевать на звания и регалии, как выглядели кокарда, ордена, немецкий орел…
Шутки с лицом убийцы
- Как вам работалось с силачами Вирастюком, Халаджи? Они же не профессиональные актеры.
- Легко работалось. Они же не гамлетов играли, а людей, таких, как они сами – атлетов. Вася Вирастюк все делал с такой тонкой иронией и юмором, и это удивительно, как он с этим лицом убийцы так красиво шутит. На площадке он привносил кучу реприз, которые я с удовольствием взял и они вошли в фильм.
«Рассказывать о фильме – глупое дело»
- Как вам при таком скромном бюджете удалось на съемочной площадке собрать столь звездную команду?
- А я пригласил друзей, исходя из принципа: хотите хорошее блюдо – позовите хорошего повара. Вот и весь секрет. Но не было бы продюсера Володи Филиппова, который спорил со всеми до хрипоты и всем доказывал, что Андриенко – не просто может снять кино, а только он может снять Такое кино – неизвестно, чем бы все закончилось.
В результате, кино понравилось англичанам, они очень удивились, что мы такое еще можем, французам, американцам, канадцам. В сентябре будет премьера в Торонто – это требование нашего партнера, потому что там проходит известнейший фестиваль детского и семейного кино.
Мы изначально планировали делать детское кино, а оно получилось семейное. Получилось, что мы затронули именно семейные ценности. Финал у нас сложный, все плачут. Не знаю, зачем американцы настаивают на другой концовке. Наверное, хотят беспробудности, а у нас надежда и их это не устраивает.
Но я считаю, что финал в детском кино должен быть хоть немного мажорным, чтобы дети знали – благое дело не умирает, его всегда кто-то подхватывает и несет дальше – это первая мысль фильма, а вторая – сделай себя сам, не надеясь на бога, на дядьку, кого-то еще. Нам и песню про это Фагот хорошую написал. И девиз в фильме звучит: «Правда всегда побеждает». Эта надпись сделана на часах, которые в фильме – символ силы. Их доктор Новак передает Ивану Силе, а тот, уже старый, передает их мальчику. Мальчик постепенно превращается в атлета и тоже когда-то кому-то их передаст.
А отрицательный персонаж, весь фильм говоривший, что моя сила всегда победит твою правду, в конце признает, что был не прав. Но рассказывать о фильме – глупое дело, его надо смотреть.
Илона Наныкина
- Как давно вы приезжаете на кинофестиваль «Бригантина»?
- Первый раз я приехал на «Бригантину» в 1998 году, когда здесь, кроме кинофестиваля шел еще и фестиваль славянского рока. Это было что-то невероятное: 10 тысяч человек, я вел концерт шесть часов, к концу у меня уже закончился юмор. А вы знаете, что такое вести рок-концерт? Я вам объясню: пока настраивается следующий исполнитель, нужно держать зал от 15 минут до получаса.
Работало около десятка коллективов, была молодая группа «Скрябин», они были тогда еще неизвестные, и это было их первое значительное появление на публике. Были «Братья Карамазовы», много русских, украинских групп, и, самое интересное, по моей просьбе выступала группа «Манго-Манго». Спасибо, что они тогда не отказались. У нас и до этого была с ними крепкая дружба, потому что мы вместе сделали один из выпусков «Долгоносиков», потом отработали несколько концертов, причем не просто «вместе», а как одно целое, а потом был фестиваль рока.
К тому же это было на мой День рождения, и они захотели сделать мне подарок и спросили, что исполнить? Я попросил песню «Балет». «Крутая заявка» - сказали они, - «Последний раз мы пели эту песню для Аллы Пугачевой, ну ладно!», - и исполнили. Это было потрясающе.
Но очень трудно, я подписал несколько тысяч плакатов с «Долгоносиками», плюс руки, ноги, рубашки и все, что угодно. Сейчас это кажется смешным, но тогда мне так не казалось – в туалет нельзя было выйти. Милиционеры садили нас в «бобик» и вывозили – только так можно было справить малую нужду.
А на следующий день мы очень красиво сидели на косе и все были, как единое целое. И такого, что, мол, мы из Москвы, а вы странные – не было. Но я и раньше бывал в этих местах. Мои родители привозили меня сюда на Косу каждый год, сначала на отдых в Крым, а потом в Бердянск. Можно вспомнить мои первые гастроли в Бердянск с театром Щорса, где я работал монтировщиком сцены. Из Бердянска мы поехали в Житомир, откуда я быстро заехал в Киев, поступил в институт, и больше уже никуда с театром не поехал, чем обидел всех монтировщиков, но это уже другая история. Так что с этим местом, как и со всей Запорожской областью у меня очень много всего хорошего связано.
«Мой бизнес – это диагноз»
- Часто ли вам по дружбе или еще по каким-то причинам, приходится работать бесплатно?
- Я всегда говорю: «Надо работать, как большая звезда: или на шару, или за 100 тысяч». Но 100 тысяч мало кто предлагает. Слава богу, есть «Большая разница», которая постоянно приносит доход, за который, кстати, на меня пытались наивно наехать украинские налоговики. Но я им тактично заявил, что не могу платить налоги во всех городах и странах мира – я их там уже заплатил, а сюда мне перечислили деньги, на которые я живу. Благодаря этому постоянному источнику дохода, я могу позволить себе некие лирические отступления: сниматься у друзей, работать над какими-то благотворительными проектами, заниматься творчеством. Вчера меня спросили, есть ли у меня хобби. Я ответил: «Вы не поверите, у меня бизнес, хобби и диагноз – это одно и тоже».
У меня все в порядке, я получил профессию, которая является моим хобби и приносит финансовое благополучие. Конечно, не такое прямо уж олигарховское, за которое имеет смысл продать душу, но я работаю и получаю удовольствие, и на то, чтобы выжить, пока хватает.
«Все мои режиссеры умирали»
- У вас такая запутанная актерская биография, вы сначала стали каскадером, а потом актером или наоборот?
- Есть такой хороший актер Виктор Евграфов – вы его знаете по роли профессора Мориарти из советского фильма о Шерлоке Холмсе, и у него такая же история, как у меня. Он закончил актерский факультет, стал замечательным актером, но чтобы попасть в кино, ему пришлось стать каскадером.- Неужели без этого никак?
- Нафиг мы здесь никому не нужны! В этот мир вообще очень сложно попасть. У меня с кино, до прихода к Давиду Черкасскому, вообще происходили странные вещи. Все мои режиссеры умирали. Первые кинопробы я прошел в 1976 году, все нормально, но режиссер умер.
Потом меня пробовал замечательный режиссер Константин Ершов, снявший «Женщины шутят всерьез», «Грачи», «Вий». Он увидел меня на сцене, а потом сказал Роману Балаяну: «Мне так стыдно перед этим парнем, он у меня в трех картинах каскадером проработал, а я не знал, что он актер», - и дает мне главную роль, но тоже умирает.
Потом меня приглашает Иван Миколайчук на очень интересную работу в «Украденном счастье», эту работу у него забирают, полгода он очень серьезно переживает – и в итоге тоже уходит.
Поэтому, когда Давид Черкасский позвал, я очень боялся за его здоровье. Но Давид Янович заявил, что он вечно молодой и вечно живой, причем настолько, что Ленину и не снилось, поэтому ему удалось меня откупорить и как-то себя отмазать от старухи с косой. Жив и прекрасен он до сих пор.
А потом у меня уже был и Хейфиц, и другие замечательные режиссеры, и актерские работы, которыми я доволен. Особенно мне понравилась последняя работа с потрясающим режиссером Екатериной Сторожек. До этого я работал с ней в сериале, а она, оказывается, еще и классный киношник. Я подошел к ней и говорю: «Знаете, последний раз я так хорошо работал с Хейфицем, у которого мне досталась эпизодическая роль, но Хейфиц уделил мне полдня, рассказывая про Куприна, о сути моей роли, об офицерах русской армии и так далее». Сторожек мне очень понравилась похожим подходом, надеюсь, я тоже оправдал ее ожидания. Роль неожиданная, все были в шоке, увидев меня в ней, и спрашивали: «Это, что Андриенко? Тот самый долгоносик?».
Получается, что Москва видит во мне не только комедийного актера. Даже если взять ту же «Большую разницу», то там много работ, и не все они только смешные. Вообще, уровень «Большой разницы» очень серьезный, сталкиваюсь с тем, что советую знакомым телевизионщикам, даже если речь идет о гримере: «Возьмите на проект того и того, человек себя отлично зарекомендовал», - а они мне: «Нет! Не можем, у вас кино, а у нас – телепроект». Благодаря «Большой разнице» за пять лет я доказал, что могу быть не только «Долгоносиком», хотя взгляд, конечно, у продюсеров и зрителей замыленный.
«Прыгать пронафталиненным клоуном страшно»
- Конечно же, вам предлагают сделать продолжение своих «Долгоносиков», почему не соглашаетесь?
- Предлагают, но это не реально. Я всем желающим сказал так: нельзя второй раз родиться, нельзя второй раз пойти в школу… Можно и легче создать что-то другое, новое, чем делать франшизы.- А американцы удачно делают продолжения. Они знают особый секрет?
- Из всех франшиз, более или менее удачным считаю «Индиану Джонс», а остальные… «Няня» с продолжением захлебнулась. Даже великий Гайдай не мог. После «Кавказской пленницы» его великая троица – Трус, Балбес и Бывалый – закончилась. Нужно уметь вовремя останавливаться.
Так было и у нас с «Долгоносиками» - мы втроем приняли решение, что больше не будем продолжать это действо. Причем мы понимали, что сейчас мы на гребне и можем заработать хорошие бабки и так далее, но решение считаю правильным и честным по отношению к самим себе.
Сейчас очень много программ, где не хватает самого главного – волевого решения остановиться. Лучше создать «Вечерний Ургант», чем продолжать то, что умерло. Рано или поздно и эта передача умрет – это нормально. Прыгать старым пронафталиновым клоуном стыдно и страшно.
Ведь Вячеслав Полунин тоже делает свои шоу иначе, чем 20-30 лет назад. У Полунина даже не клоунада, это некая своя форма философско-сценического существования на сцене. Это некое особое воплощение информации о жизни, об отношении к миру. Как говорится: «Король умер, да здравствует король!». Нужно идти к новому.
Новое для меня – это быть режиссером. Я до этого уже бывал в этой роли, причем было так: позвали и сказали: выхода нет, надо стать режиссером, потому что другого нет! Ты должен! Я сказал, что это как-то неудобно, но делать стал. Появилось «Мамады», «Веселі усмішки», «Кумські байки», а тепер вот «Иван-сила».
«Наверное, в жизни так и было»
- Это фильм про украинского Илью Муромца?
- Вы не поверите, насколько попали в точку с этим вопросом, аналогии самые прямые, причем, как по роли Фирцака – главного героя – так и по жизни. Наш исполнитель главной роли Дмитрий Халаджи – инвалид детства. Семь лет он провел в гамаке, потому что по-другому не мог спать, 70% его кожи было обварено. И этот человек сам себя достал из этого состояния, как Мюнхгаузен из болота – вылез на руках из хаты, начал тягать утюги и все, что попадалось под руки.
А самое интересное, что когда он лежал в гамаке, бабушка читала ему русские былины, потому что кроме этой, другой книжки в хате не было. И кто сейчас Дима Халаджи? Доктор исторических наук по истории Киевской Руси. Все сложилось так, как должно было быть, и таких буквально мистических совпадений масса! Написал человек сценарий, а оказалось, что в жизни все точно так и было. И это потрясающе.Это уже потом, когда я встретил Диму Халаджи, он сказал мне, что о Фирцаке узнал в 80-е годы из газеты «Советский спорт». Я этого не знал! Я просто так написал про мальчика, который увидел заметку о цирковом атлете и тоже решил стать атлетом. Невероятно! А когда Халаджи увидел штангу 30-х годов, знаете, что сказал: «А вы знаете, что такое штанга в 30-е годы? По финансам и имиджу – это человек имеет дома ракету».
У меня детский фильм и мы хотели, чтобы в фильме детский образ героя красной нитью прошел от начала до конца. Взял на роль 10-летнего Леню Шевченко и озвучил 15-летним мальчиком, у которого ломается голос, появляется хрипотца. Когда герой начинает этим голосом говорить что-то серьезное, это соединение вызывает у зрителей улыбку.
Многие вещи придумывались по ходу, ведь никто не знал, что это происходило на самом деле, а оказывалось, что мы снова попали в точку. Например, мне нужно было показать, что это старый Иван Сила. Как показать, что он бывший знаменитый силач? Я придумал, что машина угодила в кювет, а он берет ее и вытаскивает голыми руками, один. А потом мне говорят, что такая история была в реальности – машина с бидонами застряла на дороге, а он просто поднял ее, подтолкнул и она дальше поехала. И таких моментов множество!
Когда мы с Игорем Пысьменным закончили писать сценарий на подмосковной даче, он сказал: «Наверное, в жизни так и было». После этого я понял, что информационное поле Земли – это не просто слова, особенно, когда ты просчитываешь некую конкретную живую тему.
«Люди приходят не работать, а взять бабки»
- Где денег взяли? Все же ноют, что денег на кино в Украине нет.
- 100% дало государство! 16 млн. грн. Но я говорю, что на самом деле государство дало половину.
- Т.е. на самом деле было восемь миллионов?
- Нет, было 16, но во всем мире есть бюджет фильма и столько же выделяется на его промоушен, на рекламу. Грубо говоря, если говорят, что потратили 200 млн.дол., это значит что на 100 – сняли фильм, а на остальное – фильму сделали рекламу.
Так вот, на 16 я снял кино, а денег на промоушен у меня нет. А это значит, что мы не можем создать 25 копий для кинотеатров в города-миллионники Украины, сделать бигборды, трейлер и так далее.
А у нас были исторические костюмы и настоящий исторический антураж, без декораций. Натуру снимали в Киеве, Черновцах и Каменец-Подольском, плюс исторический музей Варшавы, костюмы из киностудии «Баррандов» в Чехии. Одной массовки четыре тысячи человек! Не говоря уже об анимации. А все это стоит денег.
Теперь мне нужно замазать в кадре все дорожные знаки, иномарки, которые ездят на заднем фоне, линии электропередач и прочие «мелочи», за которые, в том числе, я уволил двух вторых режиссеров – и не жалею, что уволил! Уволил художника по костюмам. Потому что люди пришли не работать, а «бабки взять». Как можно, взять деньги за четыре недели до примерки, а начать шить костюмы за три дня, при этом костюмы пошили только мне. Если бы не костюмы из «Барранды», которые подошли и Игорю Письменному, и всем остальным, я не знаю, что бы я делал. Люди так не поступают.
Нафига режиссеру второе эхо
- Вы уволили режиссеров только за то, что в кадр влезли реалии современного мира? Но ведь сейчас все их замарывают, куда без них? Самолет в небе ведь не прогонишь.
- Нет, не за это, вернее, не только за это. Что такое второй режиссер? В Украине их очень мало, я знаю всего пару толковых. Второй режиссер – это хозяин площадки. Режиссер-постановщик и оператор должны прийти на точку, и она должна быть готова, все сцены разведены, должна стоять массовка и так далее. Я как человек, проработавший у Давида Черкасского в нескольких фильмах вторым режиссером, а у других режиссеров еще и как директор картины, имею право это сказать, потому что знаю, что это такое.В «Большой разнице» три года вторым режиссером проработал Овес – от бога человек, он из кинематографической семьи. Он закончил ВГИК, именно как второй режиссер. Для этой профессии открыли факультет, понимаете? А у нас человек думает, что второй режиссер должен работать вторым эхо режиссера-постановщика. Я говорю: «Внимание!», и она: «Внимание!». Я – «Массовка!» и она «Массовка!». Нафига мне это?!
Да, это кроваво – быть режиссером, вторым режиссером, сценаристом и еще играть внутри картины, но пришлось, и я сделал. Обратите внимание, даже американцы не переделали у меня практически ничего – кроме финала. Никто ничего не сказал о французской сцене борьбы – а это две тысячи массовки. Снимали мы целый день и ночь, и то потому, что актер, играющий французского борца, не смог вовремя приехать – и мы с ним ночью доснимали маленькие эпизоды. Но снято все за один день!
Все думали, что на площадке у Паперного будет конфликт с Олей Сумской, но его не было – сидели рядышком и все были в шоке. К каждому нужен свой подход. У Оли я боролся со штампами, и не потому что она плохая актриса, просто она иногда не чувствует – она ИГРАЕТ баронессу. Я ей говорю: забудь, все и так знают, что ты баронесса, играй человека, не надо это подчеркивать как-то особенно.
Все меня поздравляли, что у Леся Заднепровского ушел его актерский апломб, его особый голос – они все талантливые актеры и все так старались! Почти все приходили на площадку полностью готовыми, знали текст, один актер, правда, сошел с ума – но крови попил! Такое вытворял, не знаю, что с человеком случилось. А я расстроился, потому что знаю, как он может играть и сколько в нем силы. Когда на озвучке он увидел результат, то понял, что ошибся, ему стало стыдно, и он сказал об этом в интервью, но уже было поздно. Ведь я добивался одного – естественности.
Я писал бабушку-артистку два часа! А у нее всего-то «Оберег» - четыре строфы и еще одна фраза, состоящая из трех предложений. Я хотел, чтобы этого «Мы все тут с вами обсериалились» - не было! Хотел естественного голоса без прикрас, живого! Ведь сейчас все, что не очень хорошего делается в затрапезных областных театриках – мы начинаем вытаскивать на телевизор – и «играем», аж трещит все! А ведь люди ничего не чувствуют, им пофигу, что будет в кадре.
Ужас в чем? В телепроектах сегодня никто не задумывается, не знает и не хочет знать об истинно историческом. Костюмеру чихать, что в мужских брюках до 20-го года не было карманов. Карманы были только на жилетках! Всем плевать на звания и регалии, как выглядели кокарда, ордена, немецкий орел…
Шутки с лицом убийцы
- Как вам работалось с силачами Вирастюком, Халаджи? Они же не профессиональные актеры.
- Легко работалось. Они же не гамлетов играли, а людей, таких, как они сами – атлетов. Вася Вирастюк все делал с такой тонкой иронией и юмором, и это удивительно, как он с этим лицом убийцы так красиво шутит. На площадке он привносил кучу реприз, которые я с удовольствием взял и они вошли в фильм.
«Рассказывать о фильме – глупое дело»
- Как вам при таком скромном бюджете удалось на съемочной площадке собрать столь звездную команду?
- А я пригласил друзей, исходя из принципа: хотите хорошее блюдо – позовите хорошего повара. Вот и весь секрет. Но не было бы продюсера Володи Филиппова, который спорил со всеми до хрипоты и всем доказывал, что Андриенко – не просто может снять кино, а только он может снять Такое кино – неизвестно, чем бы все закончилось.В результате, кино понравилось англичанам, они очень удивились, что мы такое еще можем, французам, американцам, канадцам. В сентябре будет премьера в Торонто – это требование нашего партнера, потому что там проходит известнейший фестиваль детского и семейного кино.
Мы изначально планировали делать детское кино, а оно получилось семейное. Получилось, что мы затронули именно семейные ценности. Финал у нас сложный, все плачут. Не знаю, зачем американцы настаивают на другой концовке. Наверное, хотят беспробудности, а у нас надежда и их это не устраивает.
Но я считаю, что финал в детском кино должен быть хоть немного мажорным, чтобы дети знали – благое дело не умирает, его всегда кто-то подхватывает и несет дальше – это первая мысль фильма, а вторая – сделай себя сам, не надеясь на бога, на дядьку, кого-то еще. Нам и песню про это Фагот хорошую написал. И девиз в фильме звучит: «Правда всегда побеждает». Эта надпись сделана на часах, которые в фильме – символ силы. Их доктор Новак передает Ивану Силе, а тот, уже старый, передает их мальчику. Мальчик постепенно превращается в атлета и тоже когда-то кому-то их передаст.
А отрицательный персонаж, весь фильм говоривший, что моя сила всегда победит твою правду, в конце признает, что был не прав. Но рассказывать о фильме – глупое дело, его надо смотреть.
Илона Наныкина
